Где современные туманяны, исаакяны, севаки?

О нынешнем состоянии армянской литературы, ее тенденциях и культуре в целом мы беседуем с заведующим кафедрой Армянского языка и литературы Института гуманитарных наук Российско-Армянского (Славянского) университета, д.ф.н., профессором Азатом Егиазаряном.

— Азат  Коммунарович, как вы охарактеризуете ситуацию с современной армянской литературой?

— Сегодня в адрес нашей литературы звучит много недовольства, жалоб — где современные Туманяны, Исаакяны, Севаки? С одной стороны, это закономерно: мы немного избалованы судьбой, и с начала XX века у нас была очень хорошая поэзия и проза. Но сейчас авторов такого уровня нет. И это естественно — то же самое происходит и с русской литературой. Недавно скончался “последний из могикан” Распутин, нет писателей уровня Белова, Астафьева. Из поколения поэтов того времени только Евтушенко остался. Все дело в том, что происходят кардинальные изменения не только в бывших советских литературах, но и по всей Европе. Вся западная культура переживает кризис, большой кризис. Что будет после этого, никто не знает. И этот кризис сказывается и на армянской литературе, культуре в целом, нашей духовной жизни. То, что нам казалось непоколебимым — например, традиционные ценности, постепенно исчезают. До распада Советского Союза армянская литература существовала в другой атмосфере: был официальный оптимизм, причем не только в отрицательном смысле, но и положительном. Народ ведь воспринимал этот оптимизм, верил в светлое будущее, поступательное развитие истории и т.д. А что сейчас? Мы не только перестали верить в это, но и все летит в тартарары. Но, повторю, кризис имеет место и в европейской культуре. И европейские мыслители уже давно поняли, что имеет место не поступательное развитие, а какое-то хаотическое движение. Непонятно куда мы идем, куда идет литература, живопись…

— И живопись куда-то катится?

— Не только живопись — все изобразительное искусство. В Вене есть Музей современного искусства — я в нем был два раза. На четвертом этаже музея картины Пикассо: великий художник, несмотря на все его сумасбродства. А вот на первом этаже уже ты с ума сходишь:  на полу непонятные тюки, то ли с шерстью, то ли еще с чем-то — это скульптура. А на стенах стеллажи с пустыми склянками, висят раскрашенные женские наряды…  И это все “искусство”. А если ты так не считаешь, то тебя назовут ретроградом, выступающим против свободы личности и самовыражения. Великое европейское искусство, великая культура  исчерпали себя. Делают все эти глупости, выставляют в музеях, раскручивают посредством рекламы и ушлых менеджеров и продюсеров, называют искусством и продают за баснословные деньги. И вот все эти тенденции проникают и к нам. Но если вдуматься, почему холст с изображенной на нем бутылкой из-под кока-колы должен считаться искусством?

— Можно сказать, что сегодня переоцениваются все незыблемые каноны, которые действовали до сих пор?

— Безусловно, в том числе и в литературе. Нормальных стихов с нормальными размерами и рифмами уже не встретишь. А если и есть, то в ироническом контексте. Современные поэты считают ниже своего достоинства писать стихи в классической манере. И я буду плохо воспринимать такое произведение, так как все это уходит в прошлое. Даже верлибр постепенно переходит в прозу: в одном стихотворении можешь увидеть верлибр, потом прозу, потом снова верлибр, и опять прозаический текст. Все границы нарушаются повсеместно: в литературе, искусстве, духовной жизни…

— А что вы скажете о современных тенденциях в армянской литературе?

— Очень трудно охарактеризовать, ибо идет бесконечный поиск новых форм, содержания. Вроде все смыслы проанализированы, все формы испробованы, но все творческие личности, в том числе и литераторы, хотят сказать свое новое слово в искусстве.  А что еще можно сказать нового? Про любовь, родину все в нашей поэзии великолепно написано. Кстати, ни у одного народа нет такого количества прекрасных произведений, посвященных матери, как у нас. Но сейчас если пишут о Родине — то иронически, то же и о любви. Хотя есть очень неплохие произведения современных поэтов. Например, Ованес Григорян, который рано умер. Он был настоящим поэтом, хорошо владеющим всеми современными формами, и вроде бы боролся против всех классических форм и смыслов, но в итоге у него получилась настоящая поэзия, которая проникает в душу. Хочу также отметить других поэтов этого, старшего поколения — Генрих Эдоян, Акоп Мовсес, Давид Ованес, Аревшат Авакян, Армен Шекоян и др.- им уже за 60, 70 и т.д. Вот они все боролись против окаменевших форм, каждый по-своему обновил содержание. Не могу не отметить и ныне покойного Левона Хечояна, и, к счастью, здравствующего Гургена Ханджяна, которых можно уже отнести скорее к старшему поколению наших прозаиков. Очень талантливые люди, которые создали весьма интересную прозу, но не для широкого круга читателей, а для любителей. Что касается молодых, то у нас сегодня довольно оживленная литературная жизнь, выходит много книг, среди которых много хороших. Но в целом литература не удовлетворяет, и не потому, что она плоха, а потому, что нарушилась связь между читателями и литературой. Выходят книги, вот их сколько у меня на столе… Среди них — произведения Усик Арама, Асмик Симонян, Сусанны Арутюнян и др. Но если выйти на улицу и спросить у людей, знают ли они эти произведения, мало кто ответит утвердительно. Хотя это сравнительно молодые литераторы. Но даже нашу современную классику (кого я перечислил выше) тоже плохо знают. Литература уже не стремится влиять на душу человека, и, если раньше она имела воспитательную функцию, сейчас она скинула с себя эту обязанность. Точнее, жизнь сняла с литературы эту миссию. С другой стороны — что сегодня литература говорит людям? Много интересного, но это не то, чем можно заинтересовать читателя. Ситуация такая: литературу мало интересует мнение читателей, а тех, в свою очередь, мало интересует современная литература. И вот наши молодые талантливые ребята пишут, выпускают свои книги, ждут оценок и отзывов, которых нет. Есть очень талантливый молодой писатель — Арам Пачян. Пишет очень жизненные, наполненные философскими раздумьями произведения. Он очень популярен, но во многом потому, что очень грамотно  ведет свою, так сказать, рекламную кампанию — умело продвигает себя. Это очень хорошо, когда талант и способности в области продвижения соединились в одном человеке. Но не всегда так бывает… Мало хорошо писать, нужно еще и суметь найти выход на читателей, раскрутиться. Сегодня хорошим писателям зачастую приходится прибегать к рекламным трюкам, чтобы вызвать всеобщий интерес. То есть это делает не сама литература (по своему содержанию), а приходится создавать вокруг нее ажиотаж.   Никогда еще реклама не играла такой большой роли в искусстве, как сегодня. А вот Туманяну, Толстому, Достоевскому в свое время не нужно было себя рекламировать…

— И кто виноват?

— Никто не виноват: ни читатели,  ни писатели. Ситуация такая: рвутся связи между литературой и читателями. Это колоссальное явление современной литературной жизни: меняются ориентиры всей духовной жизни. Если еще лет 30-40 назад одной из высших ценностей был труд, то сегодня с точностью до наоборот — все решают деньги. И не важно, где и как ты их зарабатываешь, главное, чтоб они были. В свое время мы на деньги смотрели, так сказать, свысока: не в них был смысл жизни, а сегодня деньги — высшая ценность. Даже на уличных рекламных плакатах часто можно встретить надписи типа “Мы научим вас делать деньги”. Вдумайтесь, не работать и зарабатывать, а делать деньги! В XIX веке идеалами были любовь, честь, достоинство, особенно в армянской литературе — взять того же Туманяна. А сейчас все эти идеалы не имеют значения, вот читатель и не тянется к литературе. Последняя не дает ответы на вопросы, которые его занимают, плюс интернет дает столько информации и портит вкус людей, что современным людям уже становятся не нужны хорошие книги, картины, фильмы. Еще один момент: за советские годы наш читатель привык к отбору. Если книга печатается, значит, в ней соблюдены какие-то границы. Конечно, и в те годы 50-60 % был брак, но остальная литература была на уровне. А сейчас кто ни попадя может опубликовать свое произведение — были бы деньги. Это дополнительный штрих, который, тем не менее, создает определенную атмосферу восприятия читателями современной литературы. К счастью, это не мешает развитию нашей литературной жизни: есть талантливые авторы, они часто собираются, проводят обсуждения, организуют книжные ярмарки, получают премии. Вот у нас есть две высшие литературные премии, которые присуждаются в области литературы: Премия Президента РА и Госпремия. Но, опять повторю, сегодня каждый вращается вокруг своей “орбиты”: литература — для себя, читатели — для себя, культура — для себя. Время такое, ну, что поделаешь…

— Г-н Егиазарян, а вы лично чем сейчас занимаетесь? Продолжаете свои исследования эпоса “Давид Сасунский”?

— Первую книгу по этой теме — “Поэтика эпоса Сасна Црер” я написал где-то в конце 80-х прошлого века. Она вышла значительно позже — помешал развал СССР. Вначале она вышла на английском языке, потом я ее переработал и опубликовал на армянском. Также организовал ряд научных конференций (когда работал в Институте литературы им.Абегяна НАН РА и после этого), в том числе и вместе с Институтом археологии и этнографии НАН РА. На данный момент,  у меня есть научная группа в Славянском университете, которая занимается изучением нашего и эпосов других народов. В основном я занимаюсь этим, но для меня не менее важными остаются темы, связанные с творчеством Туманяна, Чаренца, и, когда выдается время, я пишу об этих авторах.