Над Государственным русским драматическим театром им.Станиславского вновь сгустились тучи. Казалось бы, ничего не предвещало такого поворота событий: новоназначенный худрук театра Карен Нерсисян уверенно и с энтузиазмом руководит творческим процессом, а и.о.директора театра Юрий Игитханян успешно занимается его менеджментом и популяризацией.
Труппа и весь персонал театра тепло относятся к своему руководству: здесь царит творческая и рабочая атмосфера. Надо сказать, что после смены руководства в театре наметился значительный прорыв по всем направлениям: выпущен новый спектакль “Ромео и Джульетта” (практически полностью самоокупивший себя), тепло встреченный зрителями и критикой, готовится новый детский спектакль “Храбрый Назар”, в бухгалтерии комар носа не подточит (все чисто и в рамках закона), а труппа и сотрудники театра (бутафоры, костюмеры, осветители и пр.) работают не покладая рук. Но не тут-то было… 8 июля истекает срок полномочий и.о.директора театра Юрия Игитханяна. Он был назначен сроком на полгода после чего, согласно закону, объявляется конкурс на вакантное место директора театра. 3 июля был назначен экзамен на должность, который, однако, был аннулирован Министерством образования, науки, культуры и спорта РА из-за участия в нем лишь одного кандидата — Игитханяна. Как полагают в театре, скорее всего новый конкурс не будет объявлен, назначат нового и.о.директора, а спустя 6 месяцев он вступит в должность. В беседе с “РА” художественный руководитель театра Станиславского Карен Нерсисян с горечью отметил, что сейчас в театре фактический коллапс: никто не понимает, что происходит и что будет после 8 июля.
“Настоящий коллапс, другого слова я подобрать не могу. 14 августа мы стоим в программе Международного фестиваля театров старейших городов мира в Рязани. Это очень престижный форум, на который нас пригласили со спектаклем “Ромео и Джульетта”. Но мы не можем подтвердить свое участие, потому что у нас зависло все. Невозможно выстраивать никакие перспективы. В запуске три спектакля, но мы опять-таки не понимаем, что делать… Директор театра — это не сантехник (тоже нужная позиция, но заменимая), а творческая единица. Сейчас у меня с директором (да и у всей труппы) очень серьезный творческий, личностный и человеческий тандем. Я действительно встретил одного из лучших директоров (а я работал во многих театрах России и зарубежья) — Юрия Игитханяна. Он днем и ночью в театре, у него обилие идей, которые он успешно воплощает в жизнь, есть четкое видение перспектив развития театра. И теперь нас поставили в ситуацию, когда вся наша работа может пойти насмарку. Понимаете, театр — это тонкий, живой организм, живые материи, творческие люди. Это семья: нельзя прийти и сказать ребенку: у тебя была мама, сейчас она уйдет, и завтра придет новая… Ну или был этот папа, а завтра — другой… Это что, преднамеренная акция или по непониманию? Коллектив нервничает: актеры — люди с тонкой душевной организацией, а нам приходится их успокаивать… Ладно, если бы за месяцы нашей работы у нас бы что-то не получилось или были бы недочеты. Но мы одерживаем победу за победой, проводим замечательные гастроли, выпускаем спектакли, выступаем триумфально вне страны. Пойдите, проверьте, сколько денег у нас было на счету в январе месяце и сколько миллионов сейчас… Хотя бы провели конкурс, признали бы директора неграмотным, некомпетентным, не справившимся со своими обязанностями, но ведь это не так… Тогда уже скажите, что просто собираетесь назначать другого директора, и я не буду строить планов, а начну выстраивать свою творческую жизнь, которой я жил раньше, без этих дрязг”, — подчеркнул Карен Нерсиян.
Он также добавил, что, если вся эта абсурдная ситуация, сложившаяся вокруг театра, связана с его персоной, он, не раздумывая, уедет из страны.
“Я не навязываюсь. У меня огромное количество договоренностей — в Москве, Челябинске, Волгограде, Махачкале… И в худруки меня зовут. И финансово мне будет намного выгоднее. Но я ведь уже влюблен в этот театр, в этот коллектив, в эту страну. Если пару лет назад я даже и не думал о возвращении в Армению, считал себя российским режиссером, то сейчас я армянский режиссер. Я люблю эту страну, этот город, этот театр. Но если это не надо, ради Бога! Не помогаете, хотя бы не мешайте. Я приехал сюда только потому, что здесь произошла революция: в свободную, творческую страну. Меня пригласили. Я хочу работать, вкладываться в эту страну, а мне не дают… Как будто ты плывешь, а тебя хватают, привязывают камень к ногам, и ты из последних сил пытаешься плыть дальше. Одним словом, я не знаю, чем все это закончится. Ситуация трагикомическая. Вместо того, чтобы сейчас сидеть и раздумывать над новыми спектаклями, я почему-то думаю о бессмысленных дрязгах. Наш театр носит имя Станиславского, человека, создавшего, вербализировавшего собственную систему, помогающую актерам всего мира. Так вот одно из направлений его системы — это перспектива: умения актера, режиссера “держать” перспективу. А когда тебя лишают перспективы, говорят, что она у тебя до 8 июля, уже не знаешь, что делать. Такой вот Станиславский, такой вот Станиславский татрон”, — резюмировал худрук театра.
