Знаменитому советскому актеру Фрунзику Мкртчяну 4 июля могло бы исполниться 90 лет. Юбилей, который если он был бы жив, отмечали бы не только в Армении, но и на всей территории бывшего СССР. Но, несмотря на это, память народная хранит воспоминания и любовь к замечательному артисту.
В минувшую субботу Фрунзика вспоминали не только на местных и зарубежных телеканалах, но и в социальной сети Фейсбук, причем как граждане, поклонники его таланта, так и коллеги, деятели культуры и искусства и т.д. Например, Ф.Мкртчяна 4 июля “Героем дня” сделало крпнейшее информационное агентство России ТАСС, посвятив армянскому актеру на своей официальной странице в фейсбуке пост с серией фотографий и описанием его известных ролей.
А известный российский кинокритик, художественный руководитель российских программ Московского международного кинофестиваля Ирина Павлова опубликовала пост, рассказывающий о ее знакомстве с артистом в далеком 1983 году, в Ленинграде, где проходил Всесоюзный кинофестиваль. Знакомство с Фрунзиком Мкртчяном вылилось в интервью, часть из которого артист не разрешил публиковать. И только после его смерти, в годовщину его 85-летия, Павлова обнародовала его слова, оставшиеся “за кадром”, а пять лет спустя поделилась ими и со своими подписчиками в Фейсбуке.
По словам автора, всесоюзный кинофестиваль проходил по-советски помпезно: было много всякого народу, газеты и журналы наперебой заказывали обзорные статьи, рецензии, интервью. Для нее же наступила “жаркая пора сенокоса”: приходилось бегать из кинотеатра в кинотеатр, звонить по всем телефонам — обычная работа кинокритика в фестивальные дни. Как рассказывает Ирина Павлова, после рабочей беготни, уставшая, она села в холле гостиницы “Октябрьская” покурить (тогда в Советском союзе курили везде).
“В соседнее кресло хлопнулся мужик с сигаретой, но я строчила в блокнот и на него внимания не обратила. Подняла голову, когда он обратился ко мне:
— У вас огонька не найдется? — спросил низкий голос с заметным акцентом. Я подняла глаза — это был он. Фрунзик Мкртчян.
Я подала ему зажигалку и что-то застрекотала, стараясь вовлечь его в разговор (говорю же, наглая была, как танк!). Кажется, про Сирано де Бержерака начала разговаривать (знала, что Сирано — его хрустальная мечта). И он повелся.
Мы болтали долго, обо всем на свете, довольно доверительно. Мимо ходил фестивальный народ, кто-то здоровался с ним, кто-то со мной, а мы все говорили. Потом я спросила: “а можно, я выжимки из нашего разговора опубликую?”.
Он напрягся.
Я опять застрекотала, что принесу текст, покажу, и тыды.
В этом деле ведь главное — что: взять “клиента” за горло и не давать ему открыть рот, чтобы сказать “нет”.
Он согласился, хотя ему явно не хотелось…
Потом я притащила ему текст на подпись, он надел очки, взял ручку, чтобы чиркать, и стал внимательно читать.
Один абзац он зачеркнул и снова стал читать.
Я сжалась: собственно, именно ради этих его слов я всю аферу с публикацией и затеяла:
— Актерская профессия, особенно в кино, вещь довольно печальная. Ты начинаешь любить людей, с которыми работаешь — но не тех, какие есть на самом деле, а тех, кого они играют. Начинаешь любить себя — в той роли, которую играешь. Но однажды все заканчивается, и ты остаешься один на один с собой, настоящим, а твоими приятелями оказываются не те, кого ты полюбил, а какие-то совсем незнакомые люди…
Он дочитал до конца, посмотрел на меня печально, сквозь очки, и спросил:
“Неужели вы сами не понимаете, что этот абзац был не для печати?”
Я понимала.
Он улыбнулся: “Ну и ладно. А остальное все очень хорошо и красиво, мне нравится”.
И вот сегодня, когда его уже давно нет, я эти его слова — без спросу — все равно обнародовала. Надеюсь, он меня простит…”, — пишет Ирина Павлова.
