Что пытается делать Россия на постсоветском пространстве, как у нее это получается и каково восприятие этих действий со стороны ее партнеров – ответы на эти вопросы пытались дать эксперты-политологи в ходе состоявшегося на днях в ереванском Институте Кавказа “круглого стола” на тему “Роль России в бывших советских республиках через 30 лет после распада СССР”.
Россия в 2020г. на пространстве бывшего СССР столкнулась с новыми и в какой-то степени неожиданными для себя событиями, на которые реагировала по разному, и в основе этой реакции лежит презумпция её собственной безопасности–считает российский политолог-международник, научный руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований факультета Мировой экономики и мировой политики Высшей школы экономики, программный директор Валдайского клуба Тимофей БОРДАЧЕВ.
Выступая с докладом в ходе “круглого стола”, он выдвинул гипотезу, что политика России в отношении региона перестает быть целостной и она перестает руководствоваться парадигмой общности и универсальной ответственности. В качестве иллюстрации политолог привел разницу вповедении России в прошлогодних кризисных ситуациях в Белоруссии и на Южном Кавказе. “В случае Белоруссии руководство РФ исходило из того военного потенциала, который существовал в связи с прямым соседством со странами НАТО, Польшей, которая активно участвовала в белорусских событиях, и с тем военно-стратегическим значением, которое имеет территория Белоруссии для безопасности центральных регионов России. Даже если Москва была недовольна Лукашенко, политика РФ в период кризиса была совершенно четко ориентирована на его поддержку и сохранение законного правительства Белоруссии”, — сказал он.
Что касается Южного Кавказа, то Россия с самого начала внимательно следила за ситуацией, но при этом оценивала ее крайне сбалансированно с точки зрения своих отношений с Азербайджаном и Арменией, и не совершила ни одного действия, которое могло быть расценено как поддержка одной из сторон.
По словам эксперта, Россия гораздо меньше исходит из некоей презумпции своей ответственности, сколько из презумпции своей безопасности, и оценивает ситуации, исходя из того, может ли это принести проблемы безопасности России как таковой. Ситуация в Белоруссии могла создать такие проблемы, а ситуация на Южном Кавказе — нет. Поэтому поведение РФ в ситуации конфликта между Арменией и Азербайджаном осенью прошлого года оставалось в рамках дипломатии. Однако отказ от ответственности и общности гипотетически совершенно не означает, что Россия отказывается от вмешательства.”Нельзя сказать, что РФ будет эгоистичной, частично изоляционистской и будет вмешиваться только там, где посчитает, что это угрожает ее безопасности или международной безопасности в целом. Возможно, ситуация изменится в рамках динамики каких-то силовых возможностей. В конечном счете присутствие российских миротворцев на Южном Кавказе не имеет под собой соображений национальной безопасности РФ. Оно имеет под собой в первую очередь либо геополитические соображения, либо соображения, если хотите, этического характера, некоей ответственности за порядок в этом регионе”, — заметил он.
Отвечая на вопрос, чем вызвана разница в реакции РФ на события в Белоруссии и войну на Южном Кавказе, Бордачев заметил: “Белоруссия является танкоопасным направлением. На Южном Кавказе РФ не сталкивается с возможностью перерастания вооруженного конфликта в общеевропейский или глобальный. В случае с Белоруссией — да, вооруженный конфликт с вовлечением Польши, стран НАТО. В России есть четкое понимание, что Турция является особым членом НАТО в первую очередь в плане того, насколько эта страна является проводником собственной политики или политики США. Польша является проводником политики США, а Турция — проводником собственной политики. Поэтому Турцию Россия не боится, а с Польшей Россия может справиться легко, но лучше до этого не доводить, потому что конфликт с Турцией означает конфликт с Турцией, а конфликт с Польшей означает конфликт с США”.
На вопрос корреспондента “РА”, можно ли из сказанного сделать вывод, что РФ не рассматривает как угрозу своей национальное безопасности Турцию, которая уже имеет военное присутствие и на Южном Кавказе (а это приближение к российскому Северному Кавказу), и в Средней Азии, гдеречь идет уже о военном сотрудничестве, Бордачев заметил, что проблемы на Северном Кавказе были связаны не с внешними, а с внутренними факторами:”Если Москва как центр России будет неуверенно стоять на ногах, мы совершенно не сомневаемся, что у нас опять будут проблемы на Северном Кавказе, возможно даже и в Татарстане. Но это зависит не от Турции, а от того, насколько будет порядок в Москве. Единственным источником всех этих неприятностей было отсутствие порядка в Москве. Президент РФ, основной заслугой которого является стабилизация федеральных отношений в России, прекращение вооруженного конфликта на Северном Кавказе, завершение истории с “берите суверенитета, сколько хотите”, не может в своих рассуждениях исходить из презумпции, что созданное им рухнет. Поэтому мы не боимся Турцию. Нам совершенно все равно. Мы исходим из презумпции того, что Россия будет сильной, такой, какой она является сейчас, и мы не рассуждаем в категориях своей возможной слабости”.
Бордачев затруднился сказать, как надолго российские миротворцы останутся в Арцахе. “Какой будет оценка ситуации, исходя из российских приоритетов через 5 лет, мы увидим в зависимости от этой самой ситуации. Речь идет о методологии. Мы должны сейчас гораздо больше внимания уделять тому, каким образом эта ситуация будет объективно связана в первую очередь с безопасностью России. То есть мы будем готовы отвечать на этот вопрос через 2-3-5 лет в зависимости от российских соображений в сфере безопасности, а они могут варьироваться в рамках более широкого контекста отношений России со странами Запада. Есть страны, которые ставят своей задачей разрушение российской государственности и ликвидацию тем или иным образом существующего в России политического режима. Ограничение влияния и возможностей этих стран является приоритетом внешней политики РФ. Есть страны, которые не ставят перед собой такой задачи, не являются для России проблемами и приоритетами первого ряда. И когда мы говорим о третьих странах, Россия таким же образом оценивает политику других стран относительно своей главной внешнеполитической задачи — пресечение попыток определенной группы государств оказывать деструктивное воздействие на российское государство”, — подчеркнул эксперт.
